"Годы на огненной земле. 101 мсп"

ЛЮДИ ДОЛГА.
Пройдут годы и десятилетия, афганская война, как многое другое, отодвинется в прошлое, уступит место новым событиям, забудутся бои и рейды, взрывы мин и снарядов, но никогда не уйдут из памяти образы людей, рядом с которыми пришлось воевать. Какими они были? О чем мечтали и думали? Как воевали? Как сложилась судьба после службы в Афганистане?
Пока существует сообщество людей, будет существовать долг одного перед всеми. Пока есть государство, нельзя обойтись без долга перед ним. И никакая армия не может обойтись без воинского долга. Это он заставляет людей шагать в строю, подниматься в атаку, стрелять и идти под пули.
Когда я вернулся в полк после вручения мне Золотой звезды, на первом построении я низко поклонился перед личным составом полка и сказал такую фразу "Если бы была возможность, я распилил бы Золотую Звезду на 2277 частей. Эта цифра означала штат полка. И все до единого, от рядового до полковника внесли свою лепту в общие успехи полка.
Особенно хочется отметить подполковников Зыкина Н.И., Зенькова В.А., Слободяника В.А.,  Довженко Н.И.,  Белоцерковец А.,  майоров Еременко В.Н.,  Кумыкова Х.,  Вершенко В.К.,  Трун В.В., капитанов Пугачева Ф.И., Шпак А.И. и др., командиров батальонов (дивизионов), рот и взводов, прапорщиков, которые несли службу на постах охраны, сопровождения колонн, проводили разминирование и траление мин. Но, особенно, низкий поклон и слова благодарности в адрес сержантов и рядовых, которые всегда были на передовых рубежах и в атаке, и в ходе блокирования, вели боевые машины и автомобили, обеспечивали надежную связь, оказывали помощь раненым, готовили пищу. Это единственная категория (рядовой) которому боевой приказ отдавать некому, кроме как самому себе. И свой приказ они выполняли с честью. За весь период службы в Афганистане я не знаю случая, когда кто-то струсил, смалодушничал, вызвал панику в ходе боя.
Я всегда поражался мужеству и смелости саперов. На мой взгляд, у них самая опасная воинская специальность. Закинув автомат за спину, взяв в руки миноискатель и щуп, они спокойно идут на встречу смертельной опасности. И там, где прошли саперы, танки, бронетранспортеры и мотострелки проходили без потерь.
На всю жизнь останется в моей памяти самоотверженный поступок начальника медицинской службы, майора Аркадия Кошмарна. В ходе боя на перевале тяжелое ранение получил рядовой Х. Мизарбеков (9 мср). Требовалась срочная операция, но колонна находилась в пути, с душманами ни на минуту не прекращался обстрел. Оставить движение было нельзя, вызвать "вертушки" не позволяли погодные условия. И тогда А.Кошман принял решение оперировать прямо в салоне санитарной машины, идущей в строю. Это был риск. Это была адски тяжелая и сложная работа. Но доктор в эти минуты думал о своем долге врача и о жизни солдата. И он сделал невозможное. Около часа длилась операция, пуля была извлечена. Чуть позже, когда колонна вышла из зоны огня, рядовой Мизарбеков на бронетранспортере был отправлен в госпиталь (г. Кушка), в котором начальником приемного отделения была моя жена Люся.
Нелегкая служба была у разведчиков. Они в любой операции были первыми. Встречали и сопровождали афганские полки в район боевых действий. Вели засадные действия и добывали разведданные.
Зажав однажды банду в районе кишлака Зиндаджан, разведчики начали преследовать отступающих душманов. И тут случилось непредвиденное: вышел из строя командир взвода. Командование взводом взял на себя сержант Малоиван. Умело, расположив своих разведчиков, он отрезал душманам пути к отступлению, всю ночь держал их под огнем, а к рассвету совместно с мотострелками пленил более двадцати моджахедов. В этом бою смелый и отважный сержант Малоиван был ранен, но продолжал командовать взводом. За этот подвиг сержант был удостоен Ордена Красной Звезды. Второй раз Малоиван отличился во время ликвидации банды Туран Исмаила. На боевой машине пехоты он совершил стремительный маневр, ворвался в кишлак и метким огнем отрезал противнику путь к отступлению. По итогам этого боя сержант Малоиван был награжден медалью "За отвагу".
Наши "бронеколпаки (ТБ-к-р п/п-к Бундуков зкпи Е. Стекольщиков) всегда прикрывали роты своим огнем и броней. И в Афганистане "Бог войны" (адн-к-р п/п-к Косинцев, зкпи к-н Ю.Варава) оправдал свое предназначение. Сколько раз благодаря меткому огню обеспечивали выполнение боевой задачи полка (батальона).
Штабные работники м-р В. Шавкин и м-р В.Громов трудились днем и ночью, занимались службой войск в полку, оформляли боевые документы и успевали вместе с КП участвовать в боевых действиях.
А как не восхищаться хладнокровием водителей автомобильной роты, которая с Туругунди доставляла в полк боеприпасы, ГСМ, продукты, вещевое имущество, топливо. Если у мотострелков все же защита броня в БТР. БМП, то для водителей защитой было лишь стекло.
Как бы я не относился к политработникам, но в Афганистане мне с ними просто повезло. Это, прежде всего, относиться к заместителю командира полка Володе Трун. Это был душа коллектива. В ходе боевых действий он никогда не находился на КП, всегда был в подразделениях, ведущих боевые действия. Или секретарь парткома полка, майор Борис Кондаков. Без него не проходило ни одной операции, ни одного боя. В полевой форме, из-под которой виднелся уголок тельняшки, плотно сбитый, уверенный в себе, хорошо знающий оружие и тактику боя, он пользовался большим авторитетом у всех солдат и офицеров.
Со старших товарищей брал пример комсомольский вожак Сергей Захаров. Он признавал и ценил только один метод воспитания - это личный пример. Он никогда не агитировал других идти в атаку, а сам поднимался первым. Он не уговаривал ребят стойко переносить трудности, а всегда был рядом с ними. Или заместитель командира полка по технической части, майор Витя Еременко по прозвищу "Мамонт".
В ходе боя в старом городе Герат был подбит танк. Первым на помощь экипажу бросился под свистом пуль Виктор. К сожалению, в живых остался один механик - водитель, истекающий кровью. Еременко вытащил механика и организовал его отправку в госпиталь.
Разве можно забыть наш полковой оркестр (военные дирижеры к-н Н. Скорняков и к-н В. Конев) чья музыка хоть на миг возвращала нас к мирной жизни. Чего только стоит исполнение оркестром песен "Старинные часы" или "Миллион алых роз". А как ребята просились взять их на боевые действия. Почти как по фильму "Мы из Кронштадта".
Люди долга. Именно люди, у кого было развито чувство долга, оказывались людьми смелыми, мужественными, а в опасной ситуации с готовностью брали на себя ответственность за ход и исход боя. Тот, кто был не собран внутренне, расхлябан и не дисциплинирован, как правило, оказывался не способным успешно выполнять поставленную задачу, и я благодарен судьбе за то, что рядом со мной служили люди высокого долга.

 

ВСТРЕЧА С "405"
Согласно приказа командира дивизии, от полка был выделен один мотострелковый батальон в Калай-НАУ (провинция Багдис) для ведения боевых действий совместно с оперативной группой погранвойск КГБ, а так же для усиления охраны государственной границы.
Старшим от полка был назначен начальник штаба полка подполковник Николай Иванович Зыкин (позывной 405). В течение длительного времени батальон вел активные боевые действия и был для душманов как "нож у живота". С начальником штаба полка я вел переговоры только по радиостанции и никогда раньше с ним не встречался, так как к моменту принятия полка он уже находился в Калай-Най.
1 февраля 1982 года позвонил комдив Громов и приказал оказать содействие по выводу батальона из Калай-Нау. На подготовку дал одни сутки. Задачу возложил на меня. К этому моменту я уже отслужил в Афганистане аж 18 суток!!! Но успел провести три операции.
Но чем отличался Афганистан от службы в СССР, тем, что ты командир и решай сам, как выполнить приказ или поставленную задачу. И никого не интересовало, сколько ты в Афганистане. Это давало думающему командиру инициативу и "развязывало" руки от лишних наблюдателей и "помощников". И в то же время был строгий спрос за потери личного состава и промахи в повседневной жизни. В этом я убедился, когда после первой самостоятельной операции докладывал результат командующему армии генерал-лейтенанту Б.И. Ткач и комдиву Б.В. Громову. Этот разговор я запомнил надолго.
Для выполнения поставленной задачи в моем распоряжении на этот период имелось: один мотострелковый батальон, танковый батальон, артиллерийский дивизион, разведывательная рота, инженерно-саперная рота и подразделения тылового и технического обеспечения. Однако для выполнения других задач в полку потребовалось оставить часть сил.
Таким образом, непосредственно для "вытягивания" мотострелкового батальона я определил следующую группу - две мотострелковые роты, одну танковую роту, две артиллерийские батареи, разведвзвод, инженерно-саперный взвод и часть сил подразделений технического и тылового обеспечения.
Марш протяженностью более 100 км необходимо было совершить как можно более скрытно. Штабом полка была разработана легенда замены подразделений несущих службу по охране и сопровождению колонн по маршруту Герат-Турагунди. Это реальный маршрут, по которому двигались автомобильные колонны в СССР и обратно. Такие замены проводились один раз в два три месяца и для моджахедов это не было неожиданностью. Как показал дальнейший ход операции, этот вариант сработал на 100 %.  Душманы выдвижение колонны и имитацию смены подразделений приняли за реальность.
Доложив решение и получив "добро" от командира дивизии, мы приступили к его реализации. Начало марша было определено на утро 2 февраля. К исходу дня колонна полка прибыла на пятый опорный пункт. Чтобы душманы окончательно убедились, что идет замена подразделений, мною было отправлено в сторону Герата два мотострелковых взвода с таким расчетом, чтобы, прибыв на второй опорный пункт с утра в составе сопровождения автомобильной колонны следовавшей в Туругунди вернуться на свой пункт.
Рано утром 3 февраля колонна продолжила марш, но уже не в сторону Туругунди, а на Кушка-Кохна (по направлению к Калай-Нау). Начальнику штаба (405) была поставлена задача (по радио) начать выдвижение в 7 часов утра навстречу полку. Ориентировочно назначена точка встречи, северная окраина кишлака Аби-рабади-Куди.
Мы оба (я и начальник штаба) решили, что осложнений с выводом батальона не будет. И какое было удивление и непонимание моджахедов, так как и колонна полка и батальон постоянно подвергались обстрелу, а в районе Кушка-Кохна пришлось принять бой. А когда вошли в кишлак "волосы встали дыбом". На улицах трупы и взрослых и детей, здание школы разрушено, на стенах кровь и волосы, такая же картина была и во многих домах. Позже выяснилось, что этот кишлак отказался платить дань душманам в виде зерна, денег, баранов. Так душманы расправились со своими не подчинившимися братьями и сестрами.
Передав часть имеющихся у нас продуктов оставшимся в живых жителям кишлака, полк продолжил движение. Но через 4-5 км от кишлака оказался завал. Вновь часть расчетного времени было потеряно на расчистку завала. Вот здесь-то радист сказал мне:" Товарищ подполковник. Разве это Ваше дело подходить к завалу? А вдруг там мина или засада". Мне стало так стыдно. Рядовой понимает роль командира полка, а я занимаюсь вроде бы не своим делом. Но я сам хотел своими глазами все увидеть, да ведь это была одновременно и учеба и приобретение опыта в ходе боевых действий. А радисту сказал:" Спасибо, сынок, за совет. Больше не буду рисковать". Дело в том, что этот радист Алексей постоянно находился со мной в КШМ Р-145 (командно-штабная машина) до самого его увольнения (май 1983 года).
После возобновления движения колонна подошла к "Волчьему ущелью".
Честно говоря, что меня натолкнуло на эту мысль, то ли события увиденного в кишлаке, то ли интуиция, то ли поговорка "береженого бог бережет". Дав команду танковому взводу выдвинуться ближе к ущелью и обстрелять склоны гор (высоток) вдоль маршрута, все кто мог наблюдать, увидели, а вернее услышали стрельбу со стороны гор. Там находилась засада. А ведь душманы пропустили через ущелье ГПЗ и ООД. Расправившись с душманами, колонна продолжила путь. Но на душе у меня появилась тревога. Маршрут пролегал вдоль реки Кохна, и после преодоления ущелья, я изменил маршрут... Направив колонну по реке, благо видно было, что глубина достигала 20-30 см, но дно было каменистое.
Так тот, кто спал спокойно, уже уснуть не смог, особенно, кто находился в автомобиле. Чего я только в свой адрес не услышал от своих подчиненных. Но когда афганский автобус подорвался на фугасе, установленном на дороге, по которой должна двигаться колонна, разговоры моментально стихли. Пройдя еще более километра по дну реки, колонна вышла на основной маршрут и благополучно прибыла в пункт назначения.
А как же складывалась обстановка у Н.И. Зыкина. Душманы постоянно держали под огнем батальон, а личный состав вел бой в походном порядке, так как была всего лишь одна дорога меж гор. Когда я докладывал обстановку командиру дивизии полковнику Борису Всеволодовичу Громову, он произнес: "Ну что им надо. Ведь батальон уходит. Понимаешь, Лаврентьевич, уходит. А душманы его провожают выстрелами" Не знаю, этот ли эпизод вспомнил уже командарм 40 армии генерал-лейтенант Б.В. Громов, когда принимал решение на вывод 40 армии в1988 год. Вот некоторые пункты из его решения:"... Для обеспечения безопасности вывода войск, исключение воздействия мятежников блокировать маршрут вывода путем занятия взводных опорных пунктов на господствующих высотах и в районах наиболее вероятного выдвижения мятежников на участках Кабул-Калакан - двумя батальонами 181 мсп, Калакан-Чаракар - двумя батальонами 180 мсп, Джабаль-Уссарадж-Чаугана-345 опдп..."
Надо отдать должное умелому руководству Н.И. Зыкина по выводу батальона и командиру батальона майору В. Вершенко, а главное мужеству, спокойствию, стойкости всего личного состава батальона. В ходе перестрелки был ранен солдат, на мгновение, остановив колонну, раненого перенесли в санитарную машину, и батальон продолжил движение. А начальник медицинской службы Аркадий Кошман приступил к хирургической операции в ходе движения. Все это время батальон, был нами не наблюдаем, за его передвижением следили только по карте.
Тем не менее, нами была развернута одна артиллерийская батарея непосредственно в пункте встречи. И как только из-за поворота показалась первая машина, определив безопасность разрыва своих снарядов для батальона, батарея открыла огонь по душманам. Это позволило батальону без потерь оторваться от преследователей и благополучно прибыть в район Аби-Рабади-Куди. Вот здесь то впервые я  встретился со своим начальником штаба-405, с которым не расстаюсь и до сих пор. Николай Иванович Зыкин, прослужив в полку месяц, убыл на повышение - заместителем командира 70 отдельной мотострелковой бригады, а после завершения службы в Афганистане получил назначение в Кушку, на должность командира полка. Одно радовало, что мой друг будет служить там, где в это время жила моя семья. А у меня впереди было еще два трудных года Афганистана.

 

ОПЕРАЦИЯ ПО ЗАХВАТУ И УНИЧТОЖЕНИЮ УЧЕБНОГО ЦЕНТРА ПО ПОДГОТОВКЕ ДУШМАНОВ (Кангабад).
 Да, именно операция, так как в боевых действиях принимали участие авиация (бомбардировщики и вертолеты) артиллерия, саперы и связисты, танкисты и разведчики и конечно «царица полей», мотострелки. Учебный центр располагался в горах на границе трех государств - Иран, СССР, Афганистан. Место было выбрано удачно, ибо перед горами ровное плато и подойти внезапно на бронетехнике возможности никакой не было. В кишлаках расставлены посты. Операция проводилась в августе 1982 года, а войска вошли в Афганистан в декабре 1979 г. До июля 1982 г. о существовании Центра никаких данных не было.Вновь помог случай. К старшему пятого поста, майору Рязанову Ю.Н. (командир батальона) пришел афганец и попросил помощи убить начальника Учебного центра, так как он убил его двоюродного брата, увел жену в Иран и забрал десятка два баранов. Показав при этом на карте точное расположение Центра и систему охраны, вплоть до расположения огневых точек. Получив такую информацию, командир батальона по телефону сразу сообщил мне. Я приказал с картой прибыть в полк. Пока командир батальона следовал в полк, я с начальником разведки, капитаном Виктором Розоновым и старшим лейтенантом Сергучевым Анатолием, а позже с начальником штаба Владимиром Зеньковым изучали местность и набрасывали план предстоящих боевых действий. И в то же время было тревожно. Рассматривался вариант ловушки. Втянув колонну в один из кишлаков на маршруте выдвижения в упор ее расстрелять и уничтожить. А это душманы умели делать образцово и грамотно. Это то меня и настораживало. И в то же время натолкнуло на рискованное решение, суть которого заключалась в следующем.Удар авиации, выброс посадочным способом десанта (3 группы по 15 человек), блокирование бронегруппой Центра и совместная атака (завершение уничтожения Центра). Но это были только наброски. Необходим был очень точный поминутный расчет, а именно время удара авиации, начало выдвижения бронегруппы, чтобы не подойти раньше или позже выброски десанта, предусмотреть время начала и окончания огневого налета, разминирование местности и ряд других временных показателей. Это было поручено выполнить опытному штабисту - заместителю начальника штаба, майору Василию Громову. После выработки замысла решения и произведенных расчетов, я доложил командующему 40 армии Генералу Ермакову Виктору Федоровичу. План командующему понравился. Обсудив детали, командующий сказал: «Ваше решение и план я доложу командующему войсками округа, генералу армии Максимову Юрию Павловичу. Ждите ответ». Не ожидая ответа, я стал готовить десантные группы, причем старшими групп назначил далеко не лучших командиров взводов лейтенантов Левина, Нахушева и Бибо (фамилию не вспомнил, т.к. в полку этого старшего лейтенанта все называли Бибо). По моему плану десант должен был возглавить я, а бронегруппу начальник штаба полка Зеньков Владимир Алексеевич. Занимаясь подготовкой личного состава, меня к телефону вызвал командующий округа Максимов Ю. П. и потребовал детально доложить решение через 40 минут со всеми расчетами, сказав при этом, что в целом план проведения операции утверждаю. Проверив расчеты и оформив решение на карте, разработав план взаимодействия, я стал ждать время доклада о решении и плане взаимодействия. Ровно в назначенное время я позвонил командующему, и, спросив разрешение, доложил решение, суть которого заключалась в следующем.Ударом звена СУ-24 (дислокация под Ташкентом) в 9-20 нанести мощный бомбоштурмовой удар по размещению Центра. Под их прикрытием выбросить десант посадочным способом на трех вертолетах. Время выброски десанта 9-40. Бронегруппа (три мотострелковые роты, танковая рота, разведрота, артиллерийский дивизион, инженерно-саперная рота) под командованием Зенькова В.А. начать выдвижение в 4.00 утра с таким расчетом, чтобы к 10.00 часам завершить блокирование Центра. Артиллерии быть в готовности поддержать боевые действия десанта. Огневые позиции (в 5 км от Центра) занять к 9.00. Готовность огня 9.30. Выдвижение бронегруппы, выброску десанта боевые действия постоянно поддерживает звено вертолетов огневой поддержки МИ-24В. ООД (отряд обеспечения движения) в составе инженерно-саперного взвода, двух огнеметчиков, разведотделения, МТУ-20, БМР (боевая машина разграждения), БАТ, танк с тралом КМТ-5 в готовности к прокладке маршрута и разминированию местности.В 10 часов начать одновременный штурм и захват Центра силами десанта и усиленным батальоном под командованием майора Вершенко Владимира. После выхода десанта и мотострелков на рубеж атаки нанести мощный 10-ти минутный артиллерийский огневой налет по Центру. Сигнал для атаки - серия зеленых ракет. Далее пошел доклад о порядке выполнения задач всеми участниками операции и плане взаимодействия.Командующий округом утвердил решение и план операции, но внес существенное изменение. Десант должен возглавить начальник штаба полка, а я бронегрушту. Как показал ход ведения операции, это было верно. На подготовку операции был определен срок двое суток. В целом операция прошла успешно и по плану.Вместе с тем, время атаки вынужден перенести на 30 минут, так как в ходе выдвижения бронегруппы пришлось в полную силу потрудиться ООД, а особенно механикам МТУ-20 (МТУ - мостовой танковый укладчик) и БАТ (большой артиллерийский тягач). Десант свою задачу выполнил блестяще, а главное, подполковник Зеньков В.А. умело организовал и управлял боем и сумел продержаться те непредвиденные 30 минут, которые пришлось затратить бронегруппе. Эти 30 минут ушли на преодоление оврага, который на карте не был обозначен. Разведчики своевременно доложили о препятствии на маршруте, а также в одном из кишлаков пришлось вести короткий бой с душманами (блок­пост), силами танковой роты.Грамотно действовал начальник артиллерии полка, подполковник Анатолий Белоцерковец, поняв обстановку, а в то время уже все командиры и начальники были на «одной волне». Он решил изменить маршрут движения, обходя кишлак, в котором завязался бой и развернуть артиллерийский дивизион (командир адн подполковник Косинцев) на незапланированных огневых позициях и уже буквально через 25 минут по вызову огня командира десанта одной батареи открыл огонь.Смело и решительно действовал разведвзвод под командованием старшего лейтенанта Леши Муралиева, заняв командные высоты, умело корректировал огонь артиллерии.А вертолетчики показали просто чудеса. Действуя под траекторией артиллерийских снарядов, наносили мощный огонь по душманам и не давали поднять им головы и передвигаться по местности, что позволило десанту выйти на рубеж атаки, но до этого десант уже нанес большие потери противнику и не дал ему возможность организовать отражение атаки. Но до этих событий большой урон нанесли СУ-24 и обеспечили высадку десанта в намеченном районе.Немалую роль, в успехе операции сыграли танкисты под руководством командира батальона, подполковника Бундукова и зкпи Стекольщикова (как я их ласково называл «бронеколпаки»).Образцы мужества и героизма показал личный состав инженерно-саперного взвода под руководством старшего лейтенанта Липатова Сережи. Особенно много теплых слов необходимо сказать в адрес радистов, как тех, кто был со мной на командно-штабной машине Р-145, а также и тех, кто обеспечивал устойчивую связь и с авиацией, и с артиллерией, и с десантом, а также с командиром дивизии, генерал-майором Г.Я Аношиным, который доверил мне самостоятельно проводить операцию.Но для поднятия духа все же отправил своего заместителя, полковника Горелова Григория Геннадьевича, правда, со своей Р-145. За всю операцию он ни разу не вмешался в мои действия, а только помогал подразделениям полка выполнять постановленные задачи. И когда я увидел его Р-145 на противоположной стороне оврага раньше, чем туда перебрался КП полка, был удивлен. Оказывается, он был вместе с ООД и вместе с ними перебрался на противоположную сторону.Уже после Афганистана в должности заместителя командира дивизии и проводя боевые стрельбы с подразделениями, кого только не было и с армии, и с округа. Какая инициатива может быть у командира взвода, роты, батальона, когда над ними столько ненужных контролеров.Вернемся к операции. В ходе боевых действий Центр был полностью разгромлен. Уничтожено более 200 душманов, захвачено огромное количество стрелкового оружия и мин, 7 мешков различной литературы, как на афганском, так и на русском языках.Всего в операции приняло участие: личного состава - 400 человек, танков -20, БТР - 42, БМП - 6, орудий и минометов - 18, БАТМ - 1, БМР - 1, вертолетов МИ 8мт - 3, вертолетов огневой поддержки МИ-24В - 4. Потери с нашей стороны составили 3 человека. Большая группа участников операции была представлена к наградам: подполковник Зеньков В.А., старший лейтенант Лопатин С., старший прапорщик Матвеев К.

 

НА ОДНОЙ ВОЛНЕ.
 В парке боевой техники экипажи чистили машины, заправляли их топливом, пополняли боекомплект. «Где же командиры взводов и рот?- Совещаний вроде никаких нет, подведение итогов назначено на завтра».Вернулся в лагерь, заглянул в палатку к офицерам. Атмосфера домашняя. Один уже успел вздремнуть. Другой подправляет усы. Третьего потянуло на лирику: напевает под гитару модную песенку. Спросил первого:- В каком состоянии Ваша боевая машина?- Взвод, наверное, работает…- Наверное, или работает? Проверьте и доложите.Второй офицер уже торопливо одевался, толкнул спавшего товарища:- Поднимайся в парк сходить надо.От упреков я тогда воздержался, но неудовлетворенность долго сохранялась в душе. Горечи добавил и другой случай. Во время обеда в поле обратил внимание, что двое солдат едят по очереди одной ложкой. Шутливо полюбопытствовал:- А где ваше столовое оружие?- Потерял в бою, - последовал привычный ответ.- Один потерял?- Почему один? Вон и сержант по-японски питается.- Что-то у нас не так, комиссар, - поделился я своими наблюдениями с подполковником Владимиров Труном.- В бою друг друга прикрываем, а в мелочах отчуждаемся.- Надо и тут настраивать людей на одну волну, - живо отреагировал заместитель командира по политчасти.Едва Трун упомянул о волне, оба понимающе улыбнулись. Началось все вроде бы с незначительного эпизода. На очередном марше в горы я никак не мог добиться четкого взаимодействия между своими и приданными подразделениями. А тут душманы устроили засаду в наиболее опасном месте. В эфире шум. Командир взвода, оказавшегося под вражеским огнем, докладывает обстановку, у него есть раненые.В этот момент на командно-наблюдательном пункте появился командир танковой роты, широко улыбаясь, что-то восторженно крикнул. Его шутка прозвучала настолько некстати, что все почувствовали неловкость. Танкист не виноват, поскольку держит связь с командиром и своими подчиненными не на той волне, которой пользуются мотострелки. У артиллеристов тоже своя волна.Такая система придумана не  вчера и не сегодня - испытана на многих ученьях. Но в Афганистане во время боев с душманами ситуация, меняется молниеносно. В этих условиях требовалось, чтобы командиры всех рангов и всех родов войск свободно ориентировались, в обстановке, то есть непрерывно находились в общей сети, в курсе всех докладов, готовились бы к выполнению возможных распоряжений.В штабе полка засомневались в рациональности моего предложения, и не без оснований:- Знаете, какой в эфире возникнет гвалт? Вы не разберетесь, кто и что сообщает, не услышите командиров рот, а они не поймут Вас.- Да, - согласился я, - у нас по радио говорят все и о чем угодно: о консервах, погоде, головной боли. Многие не способны коротко сформулировать свою мысль. Нередко нужный ответ получаешь лишь после нескольких наводящих вопросов.- О чем и речь. Нельзя в наших условиях сажать всех на одну волну.- Значит, надо совершенствовать условия. Учить людей командирскому языку. Добиваться строгой дисциплины в эфире.Весь штаб, все командиры и политработники тщательно готовились к эксперименту. Отпечатали для офицеров и сержантов типовые команды, а так же ответы на них применительно к обстановке в Афганистане. Приняли зачеты по правилам эксплуатации радиостанций различных типов.Накануне выходов в поле многие командиры придаваемых подразделений недоумевали по поводу новшества:- Как же я буду управлять экипажами в таком бедламе?- У нас бедлама нет, - разъяснили в полку.- Сами убедитесь.После очередного трудного боя с душманами один из сомневающихся командиров подошел ко мне:-Очень хорошая система связи. Я буквально» видел» все, что совершалось в районе боевых действий. Когда капитан Шпак доложил, что «духи» отступают к ущелью, я сразу же дал своим танкистам сигнал подготовиться к броску. И точно. Слышу вашу команду, на которую мысленно уже настроился.Очевидно, не все новшества, внедренные по инициативе комполка, пригодны для других частей и подразделений, не во всякой ситуации приемлемы. Но эффективность его поисков подтверждается весомыми аргументами. За период службы в Афганистане полк имел минимальные потери, а многие воины заслужили высокие награды. Героями Советского Союза стали заместитель командира батальона по политчасти капитан Геннадий Павлович Кучкин, командир роты Федор Иванович Пугачев. В беседах со мной оба, вспоминая службу на афганской земле, говорили, что в их полку все жили на одной волне. Кучкин подразумевал при этом человеческие сердца и думы, а Пугачев рассказывал о взаимодействии подразделений. Сам я, также употребивший эту фразу, вел речь о мастерстве командиров, и о душевности политработников. Обо всем, что способствует победе в бою.

 

ДЕРЕВО ЖИЗНИ.

В ближайшие дни намечался выход в горы. Накануне я выехал в соседнюю афганскую часть, которой предстояло идти с моими мотострелками. Старались, по обыкновению, не упустить ни одной детали. Склонившись над картой, уточняли направление маршрутов, пункты встречи, способы связи. В условиях, когда всюду рыщут многочисленные банды душманов, особенно важна четкая согласованность, вплоть до мелочей. Вдруг почти рядом прогремел мощный взрыв. Здание пошатнулось, с потолка посыпалась штукатурка, со звоном вылетели стекла.- В укрытие!- крикнул кто-то.Я на минуту задержался в комнате - убедиться, что никто не ранен, не контужен. Выбежав из штаба, натренированным слухом уловил приближение очередного снаряда. Едва успел прижаться к дереву, как вздыбилось пламя, качнулась земля, раздирающе провыли осколки. Тогда-то я ощутил почти человеческую дрожь могучей сосны, принявшей на себя удар горячего металла.Обстрел прекратился так же внезапно, как и возник. Наступила звенящая тишина, в которую с трудом верилось. Лишь оседавшая пыль да запах сгоревшего пороха говорили о недавней опасности. Я медленно повернулся и, словно завороженный, долго не отрывал взгляда от свежей раны на стволе дерева. Будто слезы, катились из нее по красной коре янтарные капли смолы.-Фоледя, ранен? – бросился ко мне командир афганского полка. Поняв все, выразительно провел рукой невидимую линию на том уровне, где в сосну впился осколок. Слегка коснулся моей груди, изумленно округлил глаза: - Прямо в сердце летел. Это, командор, твой дерево жизни.Армейским ножом афганский офицер выковырнул глубоко застрявший в стволе, еще не остывший кусок металла, протянул мне:- На память. Беречь надо.Осколок, завернутый в носовой платок, оттягивал карман рубашки, казался не по размерам тяжелым, слишком горячим. «Вернусь домой, подарю Андрею или Наташке» - подумал я.Возвращаясь в свой гарнизон, я неожиданно обратился к водителю:- Помнишь, мы у афганцев в лесопитомнике были? Давай – кА заедем. Надо договориться насчет саженцев.Я уже давно планировал озеленить палаточный городок. Уж очень голым, пустынным выглядел клочок бесплодной земли, где разместилась их часть. Да, и вокруг маловато растительности: туго в здешних местах с водой.«неплохо бы и вдоль дороги посадить деревья - я по привычке начал подсчитывать.- На километр надо, по крайней мере, саженцев двести. А в городке развести бы фруктовые деревья. Буду просить тысячи три корней или даже четыре, если пойдут на встречу. Воду мы в горах нашли, трубопровод проложили, поливальная машина есть…»В питомнике меня приветствовали с непременным афганским радушием. Пожилой уже лесовод с быстрым взглядом подробно расспросил, как дела у советского командира, здоровы ли его родные. На мою просьбу откликнулся  удивительно живо:-Это очень доброе дело. Тот, кто посадит хоть одно дерево на земле соседа, навсегда становится его другом.Перед тем как получить саженцы, в городке закипела работа. Слишком неблагоприятным был грунт: камень да глина. Решили копать глубокие ямы и засыпать их плодородной землей. Кто-то предложил объявить субботник – дружно согласились. Когда о трудовом празднике советских воинов услышали афганские товарищи, пожелали принять в нем участие. Их советы, с учетом местных условий, очень пригодились. С каким-то особым удовольствием сотни энтузиастов аккуратно опускали живые пушистые саженцы в увлажненную почву.Деревья принялись. Сколько раз, проходя по дорожке у штаба, я любовался ими! Невольно думалось: не зря в народе говорят, что каждый человек за свою жизнь должен посадить хоть одно дерево. Сосна, выращенная кем-то из афганцев, спасла жизнь мне, советскому офицеру. А я и мои боевые друзья, воины-интернационалисты, оставили на здешней земле тысячи своих зеленых питомцев, которые тоже будут служить людям. Одним дадут тень, других прикроют от дождя, кого-то, может, заслонят от пули…  
 

ПОГИБ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ.
Как и на любой войне, в афганских событиях люди проявляли себя по-разному.Были дерзкие и бесшабашно смелые, исполнительные и расчетливы, встречались трусливые и нечестные. Но сначала излишняя секретность, а потом чрезмерная критика этих событий сделали всех «афганцев» одинаково заслуженными и одинаково виноватыми в той войне. Сначала нас показывали в выгодном свете, теперь, чаще всего рисуют черной краской. Но и тогда, а ныне цвета эти виделась нечеткими, без полутонов и оттенков. А ведь мы были разными, не похожими друг на друга. И не только те, кто остался в живых, но и те, кто не вернулся с этой войны…           

В боевой обстановке случается всякое. Когда рвутся мины, свистят пули, стонут раненые, трудно все предусмотреть, и каждый маневр выполнить, как предусмотрено планом. Душманы тоже не лыком шиты. И иностранные инструкторы деньги получали не за красивые глаза. Умели наши противники разгадать замысел, упредить маневром, обхитрить, заманить в ловушку.           

Случилось так, что взвод под командованием старшего лейтенанта Урсулова был отсечен от основных сил. Душманы расположившись на склонах гор, стремились окружить горстку советских бойцов. И тогда Урсулов приказал сержанту Сорокину:            - Выводи людей, я задержу «духов»!Рядом лег младший сержант Иванов.            - Один Вы не справитесь, командир!           

Вдвоем они начали прикрывать отход товарищей. Видя, что советские бойцы ускользают, душманы поднялись в атаку. Свинцовый ливень усилился. Иванов был тяжело ранен. Урсулов едва успел закончить перевязку, как пуля настигла и его. С трудом, волоча раненую ногу, он добрался до валуна и продолжал огонь. Еще две пули впились в его тело. Но главное было сделано: взвод сумел выйти в безопасное место. С огромным трудом доковылял он до младшего сержанта. Тот был уже мертв. Теряя последние силы, истекая кровью, Урсулов решил вытащить тело Иванова из зоны огня, но еще одна пуля оказалась смертельной и для него.           

К этому времени были приняты меры – в район боя на большой скорости прорвались бронетранспортеры, душманам пришлось отступить. На теле Урсулова оказалось более десяти ран. Изранено было и тело Иванова.           

Второй случай произошел в феврале 1982 года. Майор Вячеслав Некрасов находился на одном из опорных пунктов, когда  нему подбежал местный паренек и, рыдая, рассказал, что в кишлаке появилась банда, душманы грабят дехкан, подожг

ли школу, расстреливают коммунистов. Мог ли Вячеслав остаться равнодушным? Мог ли любой советский человек, оказавшийся на его месте, не откликнуться на просьбу о помощи? Нет, конечно.            Оставив в опорном пункте небольшую группу, Некрасов повел два бронетранспортера в атаку на кишлак. Душманам пришлось отступить, пожар в школе удалось погасить, многие местные активисты народной власти были спасены. Но сам Вячеслав в этом бою был смертельно ранен…           

Как сегодня оценить его поступок? Что двигало им, когда он принимал свое рискованное решение?  Почему, не колеблясь, не зная какими силами, располагает противник, ринулся в бой?  Ответ один: так он был воспитан. В любой обстановке в первую очередь он думал не о себе, а о том, кто оказался в беде. И я уверен, что он непременно бросился бы на помощь, если бы такое случилось не в Афганистане, а в Польше, на Кубе, в Греции, в Алжире. И кто вправе осудить его за такой душевный порыв, за веру в чистоту взаимоотношений, за бескорыстие и интернационализм? Кто может, не лукавя, не имея каких – то нечестных целей, доказать, что Некрасов должен был поступить иначе?           

Сейчас на страницах газет и журналов часто звучит вопрос: «За что они погибли?»И ответ вроде бы напрашивается сам: « Гибли зря!» Но у меня, и большинства из тех, кто участвовал в афганских событиях, такой вывод вызывает протест. Кощунственно называть ненужным смертельный риск человека, спасавшего своих боевых друзей, своих подчиненных. И нельзя принижать величие этого подвига, где бы и когда бы он ни случился: в гражданской или Великой Отечественной войне, на земле Испании или Кореи. Такая ситуация могла возникнуть всегда и везде. И слава, вечная слава тому, кто в критическую минуту не бросил товарищей, не свою шкуру берег, а думал о других, выполнял веками почитаемый долг человека перед человеком. Вот почему в сообщениях родным и близким, которые приходилось с болью и состраданием подписывать мне, обязательными были слова «Погиб при исполнении…»           

Хотя жизнь сложна, а в боевых условиях во сто крат сложнее, случалось всякое. Не буду называть фамилий, надеюсь, что читатель поймет меня. Не всякая гласность на пользу человечеству, а тем более близким тех, о ком пойдет речь…           

Выполняя поставленную задачу, танковый взвод остановился на окраине кишлака.Было тихо и спокойно. Не рвались мины, не свистели пули. Первые минуты офицеры и солдаты выполняли те заповеди, которые им втолковывали изо дня в день: «не бравируй», «будь осмотрителен», «не высовывайся», «прикрывайся броней». Но наша беспечность – безгранична. Через некоторое время около танков уже весело потрескивал костерок. Люди расслабились, свободно расхаживали вокруг танков. А командир взвода, используя час тишины, влез на броню и начал чистить автомат. Звук выстрела никто не услышал из-за шума и треска сухих сучьев, но многие увидели, как их «старшой» неловко взмахнул руками и повалился на бок. Снайпер был точен. Пуля застряла в районе сердца. Только чудом командира удалось спасти, благодаря оперативности вертолетчиков и профессионализму врачей.           

На этот раз мне не пришлось подписывать документы, при чтении которых авторучка наливается свинцовой тяжестью, рука становится не послушной, а сердце начинает давать сбой. Но, к сожалению, было и такое…           

Небольшая группа солдат находилась в опорном пункте на обочине шоссейной дороги. Мимо прошла колонна грузовиков в сопровождении бронетранспортеров и танков. Наступила тишина. Очередной транспорт на Шинданд должен был подойти к посту через полтора часа. Один из сержантов решил использовать это время, как он считал, в интересах коллектива. Благо, виноградник находился рядом, и даже с поста хорошо были видны отливающие золотом гроздья. Взяв двух солдат, сержант смело и спокойно направился в сторону плантации. Он был уверен, что душманов поблизости нет: иначе они непременно обстреляли бы колонну. Но это стало его роковой ошибкой. Путь к винограднику был прерван выстрелом снайпера. Сержант погиб.          

Тяжело было сообщать на Родину о геройской смерти солдат и офицеров, но еще тяжелее извещать о такой вот гибели. Что я мог написать родным и близким сержанта? Что погиб он из-за своей недисциплинированности? Глупо и нелепо расстался с жизнью? У меня не поднялась бы рука поставить свою подпись под таким документом. Написал как всем: «Погиб при исполнении…»           

Кто-то непременно скажет, что не погиб бы этот сержант, если бы его не послали туда, в далекий от нас Афганистан, где свирепствуют душманы. Слов нет, рисковать там приходилось чаще. Были тяжелые бои, были большие потери. Война есть война. Но и до направления в Афганистан, и во время службы в Чехословакии, мне не редко приходилось встречаться лицом к лицу с извечным нашим врагом, убивающим и калечащим людей – нашей беспечностью, расхлябанностью и недисциплинированностью. Приходилось писать родным горькие телеграммы.           

Оглядываясь назад, с душевной болью называя громадную цифру наших потерь в Афганистане, приходится с еще большей болью и горечью признавать, что эта цифра могла бы быть значительно ниже. Сколько их – ненужных, трудно объяснимых смертей …. Опился кишмишевки - самогонки, купленной у мальчишек. Сгорел в палатке, разжигая печь бензином. Отклонившись от маршрута, наступил на мину. Были и нелепые коллективные потери. Чего стоит одна только трагедия, происшедшая в туннеле через Саланг…           

Вспоминая об афганской войне, надо делать не только политические выводы, не только обобщать боевой опыт, говорить и писать о мужестве солдат, мастерстве и бесстрашии командиров. Необходимо, ничего не скрывая и не утаивая, во весь голос кричать о тех случаях, которые не должны происходить не в мирной жизни, ни, тем более, в боевой обстановке, но они происходили, гибли и калечили людей. Эта правда необходима нам сегодня и будет нужна завтра. К большому и всеобщему нашему сожалению цинковые гробы везли не только вчера, и не только их Афганистана. Их продолжают вести и сегодня. А жизнь человеческая дорога и неповторима, и фраза «…при исполнении…» никак не может оправдать и объяснить сообщение о том, что она внезапно оборвалась.           

Эта статья написана мной в 1988 году. На мой взгляд, мало, что произошло позитивного. Разве Чечня не доказательство моих мыслей в далеком 1988 году. Сейчас 2008 год. Кто не согласен - пусть докажет обратное.

 

МАЛЕНЬКИЕ ИСТОРИИ
 1 .Апрель 1982г. Кабул. Военный Совет. Председательствует генерал армии Соколов Л.С. (первый заместитель министра обороны ВС СССР). Обсуждается вопрос воинской дисциплины. Через некоторое время Соколов Л. объявляет очередного выступающего, ... и подготовиться Неверову. Обычно к Военному Совету заранее определяют выступающего и примерную тему выступления. Командир дивизии Громов Б.В. смотрит на меня, а я в свою очередь, растерянными глазами на него «Как же так, меня не предупредили?» Громов Б. Быстро на листочке набросал тезисы выступления. А что можно за 5-6 минут подготовить. И хотя тема «избитая», но Афган есть Афган, да еще такой уровень. Естественно я вспотел. Слышу, Соколов Л. объявляет: «Слово предоставляется подполковнику Неверову (все как я) — начальнику политотдела ... отдельного вертолетного полка». Так на этом Военном Совете я узнал, что у меня есть однофамилец. Но это еще не все. Через несколько дней он трагически погиб. Эта новость дошла до Дальнего Востока. И все, кто встречался с моей женой, с жалостью на нее смотрели, а она не могла понять, в чем дело, так как все думали, что погибший Неверов - это ее муж. Вот как бывает.
         
  2.  Август 1982 г.  Не знаю, как назвать это - интуицией, везением или судьбой, но не рассказать об этом не могу: слишком глубоко в душу запали трагические события. В один из жарких августовских дней, я запросил в дивизии два вертолета с целью проведения разведки с воздуха и рекогносцировки района предстоящих боевых действий.В 7-30 вертолеты были в полку, и я с начальником разведки полка и двумя разведчиками из разведроты  подходил к вертолетам. Вдруг Саша Казанцев остановил меня и говорит: «Товарищ полковник, я Вас очень прошу не лететь. Вы мне плохо приснились во сне…» Я растерялся: «Что за глупости? Выбрось из головы этот сон». Но… у меня самого на душе была необъяснимая тревога. Ночь прошла в кошмарах (приснился покойный отец, чья-то кровь, группа людей в доме и еще что-то). Подходя к вертолету «21», я почему-то вспомнил 1972 год. Находясь на сборах в учебном центре «Прудбой» (Волгоградская область), в ночь с 9 на 10 мая у меня были похожие неприятные предчувствия. А рано утром 11 мая я получил известие о смерти отца, который ушел из жизни 10 мая. Я не успел поставить ногу на ступеньку лестницы вертолета, как опять подбежал Казанцев: «Давайте я полечу на этой машине, а Вы садитесь в «22». Я подумал, подумал и вообще не полетел. А Саша Казанцев все же полетел на «21». Провожу развод полка, и в этот момент подбегает помощник дежурного по полку и сообщает: «Товарищ полковник, под Гератом сбит вертолет с бортовым номером «22», а «21» с трудом дотянул до аэродрома, а «21» с трудом дотянул до аэродрома «Герат». Прямо с развода разведрота была направлена к месту падения вертолета. А через час я получил от них известие о гибели 6 человек. Разведчики помнят эту трагедию.           

Это была судьба. А наши с Сашей ангелы-хранители не дали нам погибнуть. Я зашел в кабинет и в кармане обнаружил письмо-молитву, которое дала мне жена еще в Лазо, перед отправкой в Афганистан. Как бы то ни было, но во всех других неприятностях в 90% этой молитвы со мной не было.           

А вот в начале 1983 года эта молитва со мной была. Очередной рейд вдоль дороги Герат-Кушка с целью «зачистки» кишлаков от душманов. Подошли к кишлаку Караколь (южнее пер. Хутбарат). Вроде бы все спокойно. Афганцы вышли из кишлака (что редко бывало) навстречу нам. Я, Витя Еременко, Володя Трун, В. Громов, радист и еще несколько разведчиков шли по тропинке к кишлаку. За мной шел В. Еременко. Вдруг слышу выстрел, и по моим ногам бьет земля, я повернулся. Витя стоит бледный, а из ствола его автомата дымок. «Мамонт» ты в кого стрелял – задаю ему вопрос. В состоянии оцепенения Виктор дрожащими губами и как-то невнятно отвечает:   «Командир, я хотел поправить автомат. Когда переводил в положение «на ремень» случайно нажал на спусковой крючок».После этих слов я его, конечно, «поблагодарил за меткую стрельбу». А серьезно определил: если бы он был ближе ко мне на 2-3 шага, пуля попала бы мне в спину. Судьба!!!

 

3. Октябрь 1982 года. С заместителем командира полка Николаем Довженко выехали в штаб 17 ПД для организации взаимодействия и уточнения задач по уничтожению банды в районе севернее Герата. Завершив все дела, мы собрались в полк. Подходит заместитель командира дивизии по тылу полковник Омар и приглашает нас в гости к себе. По восточным меркам отказ значил неуважение. И нам с Николаем ничего не оставалось, как принять предложение. Дело было к ужину, и я отпустил охрану (два БТР-60 ПБ) в полк, оставив для нас БРДМ. В ходе беседы в гостях у Омара я обратил внимание, что один из прислуг на велосипеде куда-то уехал и возвратился через минут 30, держа в руках зелень.Поужинав, мы на БРДМ возвращаемся в полк. В районе «зеленки» наш БРДМ был обстрелян из гранатомета и пулемета. Ведь я все время сидел на броне (сверху). А буквально за несколько минут меня позвал п/п-к Довженко вниз и стал что-то говорить. И в этот момент мы услышали выстрелы. Граната пролетела в сантиметрах выше над БРДМ в направлении, где я только что сидел. А по борту зацокали пули. Благополучно миновав «зеленку» мы прибыли в полк.Но то, что делалось с нашей «Чишмой» (собака), мы с Николаем были удивлены. Как только мы слезли с БРДМ, «Чишма» понеслась к нам навстречу и стала прыгать, пытаясь нас лизнуть. С ней творилось что-то необычное.Осмотрев БРДМ, мы насчитали 8 пулевых вмятин. А Володя Зеньков рассказал, что творилось с собакой 20 минут тому назад: она скулила, на ужин с нами не пошла (на прием пищи все время ходила вместе с командованием полка), несколько раз подбегала к двери комнаты командира и скребла дверь, то залетела в штаб полка, и, подбежав к кабинету КП, стала выть. Когда мы сопоставили время, то ахнули. Ее такое поведение совпало со временем обстрела нашего БРДМ. Вот вам и собачье чутье беды.           

Когда я находился в рейде, «Чишму» «украл» и увез на один из опорных пунктов, где она и пропала.

 

4. Ноябрь 1982г. Герат. Идет боевая операция. Я на Р-145 перемещаюсь поближе к боевым порядкам и попадаю под обстрел душманов. Вдруг неожиданно справа, от Р-145, появляется танк, и своей броней прикрыл КШМ. А ведь это экипаж прикрыл меня не броней, а ценою своей жизни. В любую минуту мог со стороны дувала прогреметь выстрел из гранатомета. Экипаж упредил и мгновенно открыл огонь из пушки и пулеметов. Экипаж был представлен к правительственной награде (Орден Красной Звезды). Когда я, вручая экипажу Ордена, и рассказываю полку, за что они получают, у этих парней на глазах выступили слезы. Мужчины тоже плачут.           

 

5. Февраль 1983 г. Это произошло в феврале 1983 года. Согласно плану проверки несения службы подразделений, охраняющих расположение полка (ППД - пункт постоянной дислокации) и аэродрома Герат, я и начальник штаба полка, полковник В.А. Зеньков, проверив охрану полка, проверив охрану и отпустив водителя автомобиля, сев за руль,  поехали проверять  охрану аэродрома. Было около двух часов ночи. Не доезжая примерно метров 800 до аэропорта, закончился бензин. Мы пешком дошли до смотровой вышки, в которой находились афганцы 17 пехотной дивизии. Войдя в помещение, мы почувствовали недоброжелательную атмосферу, хотя меня и начальника афганцы знали в лицо. Проговорив что-то на своем языке, двое афганцев вышли из помещения, и направились в сторону кишлака. Это мы определили по топоту ног по бетонной дороге. Нам стало ясно, что они пошли в кишлак сообщить душманам о нашем присутствии. В то время моя «голова», как командира полка, была оценена в 1000000 афганей. А здесь еще и «голова» начальника штаба. У меня был один пистолет на двоих. Чтобы избежать, плена, мы тихо договорились, что как только услышим топот душманов, я стреляю в Зенькова, а затем пускаю пулю себе в голову. Шли томительные минуты. Нас из помещения естественно не выпускали, но и силу не применяли. Просто выжидали подхода душманов. В кармане куртки я уже взвел курок ПМ (пистолета Макарова). Время тянулось мучительно долго. Мы уже несколько раз мысленно попрощались с семьями и друг с другом. И когда, казалось, последние надежды на спасение растаяли, вдруг мы услышали шум автомобиля и голос: «Смотри, это же автомобиль командира полка». Распахнулась дверь, на пороге стоял наш спаситель - прапорщик Г.Д. Ермилов, который ехал в полк за водой. Афганцы – «революционеры» не решились, не решились на захват нас в заложники, так как рядом с прапорщиком стоял водитель с автоматом. Выйдя из помещения и взяв на буксир УАЗ, мы благополучно возвратились в полк. А когда отъезжали от вышки, было слышно приближение людей и афганская речь. Это были душманы. Как я себя проклинал за бездумный поступок. Это был урок. А прапорщику молюсь до сих пор. Не закончилась бы вода в охране, не было бы этих строк. Спасибо случаю и судьбе.6. Март1983г. Н.п. Карези-Маури. Боевая операция по освобождению кишлака подходила к завершению. Я вышел из КШМ и стал делать физупражнения, как уловил краем уха выстрел. И в тот же миг, почувствовал удар в руку на уровне сердца. Спасло несколько обстоятельств. Первое, я делал в это время упражнение «поворот туловища вправо, влево», и в момент выстрела к стрелку повернулся левым боком. Второе - или стреляли с большого расстояния, или отсырел порох, так как пуля своим наконечником коснулась только тела, и в - третьих, судьба!!! (пулю отправил семье, но при очередном переезде затерялась).7. Август 1983г. Операция в районе н.п. Сиавушан и н.п. Нишин. Р-145 по ходовой части вышла из строя, а мне срочно надо было обменяться информацией с командиром 17 ПД, который уверял, что его полки овладели н.п. Нишин и ведут бой за н.п. Сиавушан. У меня была совсем другая информация, что его полки, как лежали перед кишлаком Нишин, так и лежат. Я ничего умнее не придумал, как из состава КП взял ЗСУ «Шилка» и сам сел за рычаги. У меня такая слабость была - уметь водить все, что движется в полку (не водил только МТУ-20). Сел и повел «Шилку» в сторону КП командира 17 ПД. На маршруте была одна единственная преграда - яма, наполненная водой. И естественно я в нее влетел, полагая, что она мелкая. Но ... нырнув в эту яму «носом», я, не успев вдохнуть воздуха, как отсек механика-водителя был полностью заполнен водой (отсек механика отделен от экипажа). По конструкции двигатель мгновенно заглох и семитонная машина после резкой остановки, «клюнув» вперед за счет амортизации, способствовала выбросу воды из отсека, и я успел глотнуть воздуха, а затем меня уже вытащил из отсека экипаж. Действительно: «Не зная брода, не суй носа».8. Январь 1984г. Кишлак Шалипатра Совместная операция с 17 ПД (ДРА). Я и командир 17 ПД идем по тропинке, по которой прошли человек 100. Впереди нас идет охранник комдива. Меня останавливает радист и просит ответить комдиву Аношину Г.Я., мы с комдивом возвращаемся к КШМ. Через минуту слышим взрыв. На мине подорвался охранник комдива. Что это? Видимо мне помог мой ангел-хранитель. А за одно и командиру афганцу. Шли бы мы за охранником, нас бы тоже не было в живых.А таких маленьких историй за 27 месяцев службы в Афганистане было много.

 

ПРАВДА И ЛОЖЬ
              В одной из молодежных газет мне пришлось прочитать саркастическую тираду: вот, мол, какое было время – наши вояки в Афганистане сражались против мирных людей, сжигали кишлаки, а в печати писали о том, что сажают там деревья и помогают дехканам убирать урожай…. Материал этот вызвал у меня странное чувство. Я не стал бы никогда утверждать, что не было в Афганистане случаев, когда от наших пуль гибли жители кишлаков, а наши снаряды разваливали ветхие жилища крестьян. И, несмотря на это, написанное в газете показалось мне жестокой и злонамеренной ложью.            Попробую объяснить свою позицию. И военные и гражданские люди хорошо знают, что редко какое учение обходится без жертв.            Чего только не случалось. И самолет с отказавшим двигателем падал на жилой дом. Случайно пущенный снаряд взорвался на совхозной ферме. И зазевавшийся прохожий попадал под колеса военного грузовика. Но никто не пытался обвинить армию, что она воюет против мирных жителей.            На афганской земле шло не учение, там почти десять лет продолжалась жестокая, кровопролитная война, в которой случалось всякое. Там чуть ли не все поголовно имели оружие, а земля была нашпигована минами. Но одного в Афганистане не было и не могло быть. Ни один советский командир, ни один солдат не задавался целью истребить мирных афганцев. Любой из участников тех событий мог бы рассказать десятки эпизодов, когда наши советские парни шли на смертельный риск, спасая мирных жителей.            Врезалось в память: посреди минного поля корчился от боли мальчишка. Навзрыд кричат, позабыв закрыть лицо чадрой, женщины, охают старики. Но никто не решается шагнуть на злополучное поле. В этот момент на проселочной дороге появляется УАЗик. Невысокого роста прапорщик выходит из кабины и, быстро оценив обстановку, внимательно глядя под ноги, начинает медленно продвигаться к месту происшествия. Взяв на руки окровавленного и обессиленного паренька, он тем же путем возвращается к машине и УАЗик тут же срывается с места. Прапорщик поспешил доставить раненого в свою часть, где ему будет оказана необходимая медицинская помощь.            Правда, всегда честна и прямолинейна. Ложь – изворотлива и многолика. К тому же ложь любит рядиться под правду. Кому-то выгодно очернить «афганцев» и появляются материалы о нашей жестокости, о том, как люди в советской военной форме убивали, грабили, насиловали. Чаще при этом используют материалы военных трибуналов, но авторы таких откровений не пишут и не говорят, что подобные случаи были редкими, считались злом и сурово наказывались. Наоборот, вывод в молодежной газете звучал с сарказмом: «Вот она наша «помощь», вот они наши «интернационалисты»! Говорилось с надрывом, с расчетом вызвать у читателя  и слушателя слезу и негодование.            Командуя на земле Афганистана мотострелковым полком, участвуя в 153 боях, часто встречаясь с простыми афганцами, с дехканами, муллами, партийными и военными руководителями, а также с моджахедами, у меня была возможность видеть советских воинов в самых разных ситуациях, слышал самые разные мнения о них. И с полным правом, с полной ответственностью могу сказать, что все они, за очень редким исключением, были настоящими интернационалистами, действовали в интересах афганского народа, показали себя людьми бескорыстными, мужественными, готовыми в критической ситуации подать руку помощи любому, кто оказался в беде.            Редким исключением были преступники. Статистика неумолимо показывает нам их число. В любом городе есть воры, убийцы, насильники.Но никто еще, опираясь на эти факты, не называл какой-нибудь из городов городом убийц, насильников и воров. Это оскорбило бы жителей, как оскорбляют и больно ранят нас, «афганцев», огульными обвинениями, прозвучавшие в кинокартинах «Цинковые мальчики», «Боль», в выступлениях некоторых популярных писателей и публицистов, в многочисленных «воспоминаниях» тех, кто в свое время совершил творческий вояж в Афганистан, но увидел, как на фотопленку, только черные тени негативного изображения.            Корреспондент молодежной газеты с издевкой «заклеймил» своих коллег, писавших о наших офицерах и солдатах, сажающих в Афганистане молодые деревца. Го разве этого не было? Было. И у нас в палаточном городке, и в любом другом гарнизоне, где обосновались наши войска. Мы не выселяли местных жителей  из их жилищ, располагались, как правило, в местах, лишенных земли и воды, не пригодных для земледельцев.Но на голых камнях жить было не уютно. И мы возили на грузовиках грунт, выкапывали огромные ямы, засыпали их землей, привозили саженцы, сажали и поливали их. Скажу без всякого преувеличения, а меня поддержат сотни людей, служивших в полку, что городок наш выглядел зеленым оазисом в голой степи. У нас был оборудован даже бассейн, мы провели водопровод, научились выращивать картошку, лук, редис.            Немалую помощь оказывали мы афганцам. Только воины батальона майора В. Вершенко, награжденного орденом красной звезды, восстановили в одном из кишлаков около сорока жилых и служебных зданий, отремонтировали более двадцати километров дорог. Не знаю, как сложатся у нас дальнейшие взаимоотношения с Афганистаном, но твердо уверен, что и чрез двадцать, и через тридцать лет афганцы, проезжая по этим дорогам, срывая плоды с посаженных нами яблонь, будут с благодарностью говорить, что это дело рук «шурави», как называли они и называют сейчас своих советских друзей. И мальчишка, которого спас прапорщик, никогда не забудет своего спасителя. И афганец, которого в честь русого врача назвали Иваном, будет с гордостью носить это имя.            Мне трудно понять тех, кто пытается всячески очернить все, что связано с нашим пребыванием в Афганистане, бросить тень на воинов-интернационалистов, с помощью подтасовок и тенденциозного подбора фактов доказать, что мы ехали в эту страну не помогать, а грабить и убивать. Это - неправда. Не десятки, сотни наших офицеров побывали в АфганистанеДважды, некоторые трижды. Неужели такие патриоты, как Руслан Аушев и Валерий Востротин рвались туда с недобрыми целями? Ведь они побывали на афганской земле не один раз…            Говорят, что у лжи короткие ноги. Хочется верить в это. Я вовсе не ратую за то, чтобы о войне в Афганистане слагали радужные песни, а всех» афганцев» зачисляли в святые. Это было бы неверно. Но я считаю, что нельзя показывать события, в которых пришлось участвовать, только в кровавых тонах, пытаясь одеть «афганцев» в звериные шкуры. Это будет беспардонная ложь. Нам не надо придуманных подвигов и дутой славы, но мы не хотим брать на себя несовершенные грехи.1989 год. В.Л. Неверов.

 

Честная сделка.
Когда-то было принято в газетах и журналах безудержно восхвалять подвиги, совершенные нашими войсками на земле Афганистана. Ныне стало модным рисовать их действия только черной краской. И если в первом случае было трудно увидеть истину в ослепительном блеске трескучих фраз, то еще труднее увидеть ее за черным покрывалом негативных фактов. А истина есть. К надо обязательно понять ее, оценить с позиции и тех непростых дней и сегодняшнего бурного времени. Оценить не для того, чтобы одного осудить, а другого, наоборот, возвести на пьедестал. Важнее и для прошлого и для будущего сделать правильные выводы из горьких уроков, которые преподнесла эта война.Хотя, если говорить откровенно, порой мучительно хочется, обобщая опыт прошедших боев, найти непосредственных авторов применяемой в Афганистане стратегии и тактики. Ведь боевые действия там складывались не стихийно. Кто-то выдвигал идеи, обсуждал их, принимал решения, давал рекомендации. Командирам и солдатам оставалось только выполнять их, нередко оплачивая кровью и всегда соленым потом ошибки и упущения, допущенные в штабах.        Мне, например, так и не удалось выяснить, в какой обстановке, когда и кем была принята так называемая рейдовая тактика, широко применяемая в частях и соединениях ограниченного контингента советских войск в Афганистане. А ведь именно эта, не до конца продуманная, не обоснованная ни с военной, ни с политической, ни с психологической точки зрения тактика, нанесла нам огромный ущерб.        Как правило, рейды проводились по тем местам, где по разведывательным и агентурным данным обнаруживалось скопление много численных формировании душманов, наличие их оружейных складов и баз. Вместе с нашими в рейд обязательно шли афганские части и подразделения. Под прикрытием и при поддержке советских войск они прочесывали кишлаки, производили обыски, задерживали и допрашивали подозрительных лиц, устанавливали или восстанавливали революционную власть.        Надо прямо сказать, что местное население, особенно в первые годы, встречало нас в основном доброжелательно. Мы везли с собой продукты и одежду, наши врачи оказывали в кишлаках бесплатную медицинскую помощь, агитаторы рассказывали о достижениях советского Узбекистана и Таджикистана, о равных правах на владение землей, на образование, культуру. Эти беседы проводили офицеры и солдаты, призванные из южных республик и говорили они истинную правду. Это ведь в сравнении с Америкой или Швецией, например, наш Узбекистан можно назвать отсталым, По отношению к Афганистану, где царили и продолжают царить феодальные порядки, где глаза режет удивительная нищета, безграмотность и бесправие, мы вправе были говорить о преимуществах социалистической системы, И нам верили, И не могли не верить.        В каждом рейде мы добивались военных успехов, хотя далеко не всегда ощутимых. У душманов была исключительно хорошо поставлена разведка, они прекрасно ориентировались в горах и зачастую выскальзывали из рук, используя для укрытий многочисленные пеще-ры и кяризы, откуда их выкурить было практически невозможно.        Отведенное для рейда время заканчивалось, мы тепло прощались с местным населением, в основном со стариками и детворой, возвращались к месту постоянной дислокации. Следом' за нами с гор спускались душманы. Они жестоко расправлялись с теми, кто был во время рейда поставлен у власти, кто дружески принимал советских командиров и солдат. Шла повальная резня. Не щадили даже малых детей и престарелых родителей тех, кто «продался советам».        Мизерная военная польза оборачивалась огромной бедой для сотен и тысяч людей. Каждый рейд множил число наших врагов.Ими становились родственники тех, кто был убит или искалечен во время боев, кого арестовывали за связь с душманами, И даже близкие тех, кого потом расстреливали маджахеды, не без оснований обвиняли советских военных и представителей своего правительства за то, что бросили новые власти на произвол судьбы.        Мне приходилось беседовать с многими командирами различного ранга, и все они были против организации рейдов. Многие ратовали за систему зон ответственности, Говорили так:- Определите мне район, дайте полномочия и я наведу порядок, сумею договориться с душманами.        Это были не опрометчивые обещания. Душманы, которым война осточертела не меньше, а больше, чем нам, легко шли на соглашения о перемирии. Показательный пример был и у меня, В окрестностях Герата действовало довольно большое формирование моджахедов во главе с Сайд Амир Ахмадом. Вооружены душманы были хорошо, действовали дерзко и доставляли нам немало хлопот. Вступать с ними в открытый бой смысла не имело. Они наносили неожиданный удар и исчезали, будто растворялись.         В разные времена и по разному описывался этот «поход» в стан главаря банды. И на это были веские причины, так как еще шла война. Банда Сайд Амир Ахмада в основном обстреливала как советские, так и афганские автомобильные колонны, особенно в районе «зеленки», за что я постоянно получал взбучку от командующего и от командира дивизии, полковника Аношина Г.Я.. (назначен вместо Громова Б.B.). Мне пришла в голову идея использовать артиллерию всех орудий для огневой блокады кишлаков, в которых располагалась банда. Распределив площадь на квадраты для каждого орудия и миномета, была определена цель и ее координаты. В течение трех дней и ночей по моей команде открывали огонь одно или два, а то и три орудия (миномет, установка) по своим целям. Причем, виды боеприпасов применялись и боевые и дымовые. Дымовые, в основном, по кишлакам. Система огня избрана методом улитки. Вот позже в Афганистане и появился термин «Неверовская улитка».
1ц1    2    3
8    9ц31    4
7    6 ц51    5 ц53

      Танк     Орудие      миномет       установка          Реактивным установкам, артиллерийским орудиям и минометам, а позже и танковому взводу были присвоены номера от 1 до 6 - реактивные установки: от 7 до 19 - артиллерийским, 20-26 - минометы, 27-29 - танки.Команда выглядела примерно так: «12-му цель 31 одним осколочно-фугасным - огонь» или «23-му цель 51 двумя осветительными - огонь».        Реактивные установки использовались, когда по данным артиллерийских разведчиков было обнаружено перемещение душманов, тогда от «души» работали «реактивщики».        Вот тогда-то и прибыл посланник от главаря банды.        - Почему Сайд Ахмад прислал тебя ко мне? - спросил я. Связной с характерной восточной мимикой ответил:        - Ваша артиллерия сильно бьет. Убитый есть. Раненый есть. Баран убит много. Хлеба надо, работать надо. Совсем плохо. Мир хотим.А я подумал, а кто вам с... не дает работать, мирно жить. Вы же затеяли эту революцию и нас втянули в эту афганскую войну. Но это были только душевные мысли. Это был 1983 год! Многие главари банд были готовы к мирным переговорам с правительством Афганистана, а на местах с губернаторами провинций, городов.Но к сожалению, ни афганская сторона, а тем более советская, этого момента просто напросто не почувствовала или не хотела. Согласившись навстречу, я предложил провести ее на территории полка. Однако, на следующий день связной (Фейзбулла) прибыл и передал пожелания главаря встретиться на нейтральной территории. Но для кого она была нейтральной, если каждая сопка, каждая пядь земли - это афганская.        И тогда я решился на встречу, понимая, что это могли быть мои последние часы жизни. Доложив ситуацию командиру дивизии, я спросил разрешение, но получил ответ: «Только после моего доклада командующему армией». Я даже не мог предположить, что насколько это оказалось сложным процессом. Мне пришлось убеждать не только командующего 40-ой армии, но и командующего войсками округа.        Получив все же разрешение (видимо это был первый случай, когда лично командир полка вел переговоры с душманами без представителей афганской власти), я стал готовиться к переговорам. Я настолько волновался, что в магазин к ПМ стал вставлять девятый патрон (при емкости 8 патронов), хотя прекрасно понимал, что воспользоваться им не придется.        24.02. взяв с собой переводчика и м-ра А. Казанцева наБТР-60 ПБ, я выехал в стан главаря. Не доезжая метров 50, меня остановили и жестом показали, что к палатке мне и переводчику необходимо следовать пешком. Вокруг палатки была расставлена охрана человек 10-12. Войдя в палатку, я увидел (впервые) главаря банды Сайд Амир Ахмада. На взгляд ему было лет 30. Выглядел вполне прилично. В ходе переговоров он отметил, что понимает наше положение, и хотел бы жить в мире с нами. Такое начало меня вполне устраивало. Переговоры длились около 6 часов с перерывом на обед.         Когда нам подали еду, я не приступал к трапезе. Какое-то внутренне чувство было об отравлении пищи. Заметив мою тревогу, Сайд Ахмад улыбнулся и, отхлебнув содержимое в своей тарелке, передал ее мне, а у меня взял мою. Такой ход меня обнадежил.Но ... Восток есть Восток. После обеда Ахмад развернул карту и стал показывать расположение складов, баз, кишлаков, в которых проживают душманы и даже маршруты, по которым из Ирана доставляется оружие и боеприпасы. Но кто после этого оставит в живых командира полка. Да, покормили меня хорошо перед смертью, мелькнуло у меня в голове. А тут еще переводчик ненароком прошептал: «Товарищ полковник, а Вас казнить хотят».Переговоры еще длились где-то около полутора часов. А у меня мысль о приближении моей смерти. Стал уже мысленно прощаться со всеми.Прошли годы. И когда пишу эти строки, я не могу вспомнить, чем же я мог убедить главаря банды в отсрочке моей смерти.        В результате переговоров, мы заключили безпротокольный мир. Я обещал не проводить операций против моджахедов его банды, а он заверил, что его люди не станут нападать на наши транспортные колонны, посты и другие объекты.        - А гарантия? - спросил я.        - Мое слово — самая твердая гарантия, - ответил он        - Но в районе действуют другие отряды.        - Я обеспечу порядок на своей территории, - ответил Ахмад.        И как показали дальнейшие события, слово он свое держал твердо. На длительное время в районе Герата установился мир. Наши колонны не обстреливали, потерь у нас не было. Старшие начальники удивлялись и вроде бы даже были недовольны, что я перестал вести активные действия. А это происходило все потому, что советники из ГРУ (Главное разведуправление) не зная истинного положения «забрасывали» шифровками ЦБУ (Центр боевого управления) 40-ой армии липовыми данными.        Приведу пример. Как-то один из таких советников (фамилия не обязательна) прибыл ко мне в полк с данными о том, что в одном кишлаке душманы устраивают свадьбу, и у него есть приказ начальника штаба армии нанести бомбо-штурмовой удар, а силами 101 полка завершить уничтожение бандитов. Я доложил генералу Аношинуи убедил его в нецелесообразности проведения наземной операции, так как сведения получены от осведомителя-афганца. Нашим необходимо только удар «вертушками». Комдив мое решение утвердил. Взяв с собой осведомителя с вертолетом, я попросил советника-разведчика лететь в другом вертолете, а командирам МИ-24В поставил задачу выполнять только мои команды. Над предполагаемым районом проведения свадьбы сделали несколько кругов, и каждый раз афганец показывал все новые и новые места. Я понял, что его данные «липа». Но в этом надо было убедить и советника ГРУ. И я поставил задачу моему экипажу сбросить одну бомбу на поле, а в сторону гор сделать несколько очередей из пушки. Душманы «огрызнулись» и произвели также из ДШК по нашим вертолетам несколько очередей. На следующий день приезжает наш советник ГРУ и докладывает результаты бомбо-штурмового удара, в ходе которого уничтожено то-то ..то, сколько, сколько. А удар то из одной сброшенной бомбы в пустырь, да несколько очередей в горы. Меня как взорвало, и я в гневе ему сказал: «Товарищ подполковник К, да удара то и не было. Ваш осведомитель дал Вам липовые данные» и выгнал его из полка. Больше он в полку не появлялся и данных в Кабул не посылал. А если бы я не убедил комдива в нецелесообразности проведения операции, какие бы были затраты, а возможно и жертвы.        Но вернемся к завершающей стадии переговоров. А ход дальнейших событий заключался в том, что, завершив переговоры, Ахмад подал мне руку и, показав на выход, дал понять, что я свободен. Я направился к выходу, а в голове мысль ожидания выстрела в спину и она меня не покидала, пока я шел к бронетранспортеру. И тогда, когда уже садился в БТР, я все же чувствовал, вот-вот прогремит выстрел. Но все обошлось. А утром, когда брился, обнаружил на голове «клок» седых волос. Этот «клок» и нервы стоили девять месяцев мира. Состояние войны многим казалось тогда более естественным в той обстановке, чем состояние мира. И не только в нашем руководстве, но и в большей мере в стане противника.        Помню, пришел я к комдиву за разрешением выехать в отпуск к семье. Он долго вертел в руках рапорт, вздыхал, крутил головой, потом, наконец, подписал документы, пошутил:        - Мне кажется, ты подкупил душманов, потому что соскучился по жене. В боевой обстановке я тебя ни за что бы не отпустил.        Я тогда заверил командира, что в зоне моей ответственности (был у нас такой термин) все будет спокойно. Но сразу же, как только вернулся из отпуска, услышал неприятную новость. Боевые действия с Сайд Амир Ахмадом возобновились. Начались обстрелы колонн, нападения на посты и опорные пункты. Комдив не забыл упрекнуть:        - Вот и кончились твои игры с душманами. Нельзя им верить.        Через несколько дней, по моему настоянию, от Ахмада на переговоры прибыл связной Фейзбула. После долгих вздохов и извинений он признался, что Сайд Амир Ахмада вызывали в Иран, назвали его предателем и строго предупредили: если он не начнет активные боевые действия, его ждет суровая кара моджахедов. Пришлось подчиниться: у русских, мол, правильно говорят – плетью обуха не перешибешь.        Сделка, радовавшая не только меня, но и весь наш полк, и местное население, перестала действовать. Неудача обескуражила меня. Но уже после возвращения в Советский Союз, я прочитал в газетах сообщение о том, что Сайд Амир Ахмад порвал с душманами. Значит, мои старания не пропали даром. И невольно подумалось, что при желании и при большей самостоятельности командиров можно было обойтись без многих кровопролитных боев и добиться более весомых результатов в обеспечении мира и согласия на афганской земле.        Я подчеркиваю, это мое сугубо личное мнение.Но ведь был и другой пример, правда несколько позже описываемых событий. В первую очередь – это национальный герой Афганистана Ахмад шах Масуд «Панджшерский лев».        Приведу строки из книги А.Ляховского и В. Некрасова «Гражданин  Политик  Воин» (Москва 2007 г.)«…Народ Афганистана прощался со своим национальном героем Ахмад Шахом Масудом, подло и вероломно убитым наемниками-террористами (сентябрь 2001 г.). В день похорон, 15 сентября, при выносе тела, гроб был окружен плотной стеной рыдающих мужчин – моджахедов и простых граждан.…Они убили не только его, они ударили по сердцам всех, кто понимал, что амир Ахмад Шах Масуд мог объединить Афганистан».

 

Воспоминания жены Людмилы Григорьевны.
В каждой семье, в которой близкий человек служил в ДРА, был свой Афганистан. У меня он был тоже своим. Известие о назначении мужа в горячую точку настигло меня неожиданно. Казалось бы, где Дальний Восток, а где Афганистан. Это была первая замена оттуда. Не верилось, что кому-то могло прийти в голову замениться на Дальний Восток, теплилась надежда, а вдруг...Но чуда не свершилось. И 3-го января 1982 год, под звуки полкового оркестра, моего мужа сослуживцы внесли в вагон уходящего поезда на Хабаровск. Как сказал командир дивизии В.Б. Катанаев: «Мы отправляем туда лучшего командира полка». А еще пожелал вернуться ему оттуда Героем Советского Союза. Как Вы думаете, могло это утешить нашу семью?Начались долгие дни ожидания. С нетерпением ждала первое письмо, потому что мы с мужем договорились, что он мне обязательно каким-то образом сообщит, где находится его полк. Для себя я уже приняла решение, что мы с детьми обязательно будем где-то рядом с ним. Как только я узнала, что это - Герат, тут же на карте, в строевой части госпиталя, где я работала, вычислила, что ближайшая точка от границы - это Кушка. В офицерской среде бытовала поговорка: «Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут». Но это не испугало меня. Я написала письмо командующему округа с просьбой о предоставлении нам с детьми жилья в г. Кушке. Мучительно ждала ответа, собирала вырезки из газет об Афганистане, но потом эта информация оказалась смешной в сравнении с действительностью. Пять месяцев я ждала ответа.Был период, когда я не могла понять, почему люди при встрече со мной стараются побыстрее закончить разговор. Оказывается, в полк пришла страшная весть, что мой муж убит. Но официальных документов не было, и все старались, чтобы эта «новость» не дошла до моих ушей. Как же я им потом была благодарна за все это, особенно замполиту полка В. Иванову. Это он постарался все тщательно проверить и только потом рассказал мне об этом. А в действительности погиб однофамилец мужа - замполит полка. Дождавшись положительного ответа от командующего - Максимова, я выехала с детьми в Кушку.На тот момент в госпитале города Кушка было одно вакантное место - начальник приемного отделения. И я приняла эту должность. Очень часто приходилось принимать раненых с той стороны, не обходилось и без убитых.Каждый день жила «как на пороховой бочке», ведь рядом с Кушкой дислоцировался полк моего мужа. От Кандагара до Кушки это были все наши ребята. Все они стали мне близкими и родными. Я им всегда говорила: «Ребята, картошку с тушенкой всегда пожарю».Страшнее всего было тогда, когда мой муж с полком уходил на боевую операцию. Командование Кушкинской дивизии позволило мне с ним разговаривать по связи ЗАС. И он вынужден был предупреждать меня о своем отсутствии, дабы я не волновалась. А в результате, волнение усиливалось в несколько раз. Со страхом встречала каждую мчащуюся от границы машину, а вдруг.... А все потому, что я как никто знала своего мужа. Он никогда не спрячется за спину солдата, а наоборот прикроет его грудью. В Кушке всегда знали, что твориться на той стороне.Был такой случай. Сообщили, что разбился вертолет. Говорили так: «На той стороне 21-й». Зная, что мой муж очень часто летает на них, не чувствуя ног я помчалась в штаб дивизии к телефону. И когда услышала родной голос, разрыдалась. Знаете, о чем он меня спросил? «Откуда ты узнала, что я чуть не сел в этот вертолет? Я в последнюю минуту убрал ногу от трапа. Сослуживец умолил не садиться».Переговоры с главарем банды, многократные боевые рейды, да всего не перечесть. Будучи в отпуске в Москве, умолила его написать рапорт с просьбой о назначении его преподавателем в академию им. М.В.Фрунзе. Этому рапорту пообещали дать ход. Он просил меня позвонить в Москву и уточнить, что с его рапортом. И вдруг мне отвечают: «На днях должен быть подписан Указ о награждении Неверова В.Л. званием «Герой Советского Союза», стоит ли этому офицеру идти в преподаватели?». У меня подкосились ноги в телефонной кабине. В это время он лежал на той стороне в медсанбате с диагнозом «гепатит». У нас не было с ним телефонной связи. И с колонной, которая шла в Афганистан, я передала ему письмо. Это было накануне Нового года. Он прислал мне ответное письмо, в котором были такие слова: «...Я не прятался где-то вдали от солдат, а всегда, старался быть рядом с ними. Перенес 17 ударов из гранатомета,41 обстрел из стрелкового оружия, провел более 150 операций. А неоднократный выход на связь с главарем банды. Какие нужно иметь нервы, зная, что этот сукин сын убивает моих детей. Меня в полку называют Батя...». Это дорогое для меня письмо я храню до сих пор. Что стоило дождаться 25 марта 1984 года, дня, когда наш муж и отец возвратился домой.Я безмерно благодарна всем тем людям, которые окружали меня в Кушке. Они помогли нашей семье пережить это трудное время. Низкий им поклон. А еще я благодарна всем сослуживцам моего мужа, которые были рядом с ним там, поддерживали его, оберегали. И Женя Сидихин, теперь он - известный актер, а в полку был простым солдатом у мужа, написал такую добрую статью о Володе. Доброе слово простого солдата многого стоит.

 

ОЦЕНКА ВОЙНЫ В ДРА.
ИТОГИ. ЭТАПЫ. ВЫВОДЫ.     
      Прошло более девятнадцати лет с тех пор, как последний солдат покинул огненную землю Афганистана. Более девяти лет продолжалась эта странная война. Какие политические и военные цели были достигнуты? И достигнуты ли? Какие конкретные задачи стояли перед 40-й армией?А те задачи, которые ставились, она не в состоянии была выполнить, так как история показывает: ни одна регулярная армия радикально не может решить проблему мятежной территории. Здесь не может быть ни побед, ни поражений. Но в то же время после вывода войск, 40-я армия подверглась резкой критике, как политиками Запада, так и политиками СССР. (США подвергались такой же критике во Вьетнаме, а Франция - в Индокитае и Алжире). Разница лишь в том, что правительство Франции и США не «бросило» своих солдат, а всячески оказывали им помощь как материальную, так и моральную (статья «Возвращение на грешную землю).         Как американцы, так и наши «афганцы» стали солдатами чужой войны. Есть надежда, что еще придет время, когда руководство нашей страны, наши политики поймут: советский солдат воевал в Афганистане за свою страну, честно выполнял свой долг перед народом и присягой.         Более 800 тысяч наших соотечественников прошло по афганской земле. Те, кому в ходе войны было 20-25 лет, стали взрослыми - отцами детей, которые сейчас достигли возраста юности и призывного возраста в армию (для юношей). А вот знают ли наши дети о том, какую дорогу прошли их отцы, да и некоторые матери.         Что может сказать солдат, генерал своему сыну или внуку, если афганскую войну объявили неправедной, даже преступной на их Родине, в их честь не гремели салюты, а оркестр не играл во славу ратной доблести.         Никто из высшего советского руководства не посчитал нужным встретить 40-ю армию в Термезе или Кушке. СМИ обвиняют солдата-афганца в том, что он участвовал в захватнической войне, бомбил и убивал мирных жителей, пил и употреблял наркотики, а погибал зря. Получается, что около 15 тыс. – погибли, 6,5 тыс. человек стали инвалидами, 50 тыс. человек ранено, а сотни тысяч нуждаются в психологической реабилитации. И это все зря…         Потери военной техники составили: самолетов-103, вертолетов-317, танков-147, БМП и БТР-1314, орудий и минометов-433, автомобилей-11309, инженерной техники-11369, радиостанций и кшм-1138.         За время войны более 200 тыс. воинов награждены правительственными наградами, 85 человек стали  Героями Советского союза, 8 человек получили звание Героя Российской Федерации за мужество и героизм, проявленные во время боевых действий в Афганистане.         А сколько советские солдаты сделали добра на благо афганского народа оказывая медицинскую помощь населению, строили и восстанавливали дороги, школы, больницы, доставляли гуманитарную помощь. ИТОГИ И УРОКИ. Подход к оценке афганской войны на протяжении многих лет был различным. То восхваляли подвиги и действия наших войск, то рисовали только черной краской. А истину было трудно увидеть и в ослепительном блеске трескучих фраз, а еще труднее увидеть ее за черным покрывалом негативных фактов. А истина есть. И ее надо оценить с позиции тех непростых дней и сегодняшнего времени. И необходимо помнить, что то время - «холодной войны». А оценивать надо не для того, чтобы одного осудить, а другого, наоборот возвести на пьедестал. Важно и для прошлого и для будущего сделать правильные выводы из горьких уроков, которые преподнесла эта война.У меня осталось двойное отношение к этой войне. С одной стороны - это гордость за солдата с большой буквы, который честно и добросовестно выполнил свой долг перед народом, Родиной, присягой - долг, именуемый интернациональным. С другой стороны - оценивая события тех лет, возникает вопрос: «А чью, зачем и какую революцию мы защищали, против кого мы направляли оружие?». Апрельская революция 1978 года мною оценена как в фильме «Бумбараш», когда один из персонажей крикнул: «Яшка гранату бросил -революцию сделал». Это была никакая не революция, а самый настоящий военный путч, совершенный революционно настроенными офицерами и частями, расположенными в Кабуле. А руководитель, никто иной, как учитель Тараки - генеральный секретарь НДПА и Армии. Широкие народные массы в этой акции не участвовали и не знали, кто пришел к власти в результате Саурской революции 7 саур 1357г., т.е. 28 апреля 1978г. Какое правительство пришло к власти, и кого заменили? Кто возглавил государство? Поэтому-то, военный переворот никак не мог перерасти в социалистическую революцию и изменить к лучшему жизнь афганского общества, как думали правители в Москве (Брежнев, Громыко, Суслов, Черненко, Устинов).Афганский народ твердо знал, и его невозможно было переубедить в этом, что в любом кишлаке для него авторитет, покровитель, хозяин - это местный мулла, бай и старейшина. Те, кто дал ему землю, хлеб, воду. И это для народа была норма существования, которая определялась поговоркой: «Верблюд не выдержит лошадиной скорости, поэтому мы идем своей дорогой, по пути, начертанному Аллахом». Разве есть в мировой практике, чтобы кто-то переубедил мусульманский мир и направил его против Аллаха.Поэтому война в Афганистане расколола народ на части, а затем и вовсе запутала ситуацию. И если, в первые дни ввода войск нас встречали с цветами, то в последующем, из каждого дома, кишлака нас стали встречать свинцом.Поэтому, Афганский вопрос можно и нужно было решать мирным путем. А именно, пусть в самой стране Дауд свергает Захир-Шаха, Амин душит Тараки, а Амина травит Бабрак Кармаль, которого в свою очередь убирает Наджибулла. Ибо, для Советского Союза никакой угрозы не было. Нас просто туда авантюрным способом втянули.         Почему война в Афганистане продолжается и сегодня? После Саурской революции НДПА не пользовалась авторитетом, а поэтому не получила широкой поддержки афганского народа. Ибо цели и задачи, объявленные лидерами этой партии не отвечали интересам народа, а если преобразования ничего не дают народу, они обречены на неудачу. Конечный итог революции - успех или провал, обязательно должен быть закреплен реальными действиями.         Политическая линия, навязанная группой партийных функционеров, народом была отвергнута. Наша армия в этих условиях не могла предотвратить крах режима НДПА. В стране началась и продолжается гражданская война, а если до сих пор не восстановлен баланс сил и не достигнуто окончательного согласия в обществе, война будет продолжаться. А, следовательно, насильственное переустройство общества в Афганистане закончилось провалом. Но я еще раз повторю. Не вина солдат и офицеров, которые по приказу Советского правительства на полях сражений проливали кровь и не имели каких-либо корыстных целей.         А Ляховский отмечает: «Наивно думать, что критикой можно исключить войны и  насилие. Опыт и уроки боевых действий в Афганистане требуют глубокого осмысления и анализа – еще не найдено универсального средства, способного предотвратить и прекратить многочисленные локальные войны и вооруженные конфликты, которые по-прежнему продолжают раздирать нашу планету, унося новые и новые жизни людей в Афганистане, на Ближнем Востоке, а Чечне…»  ЭТАПЫ. Весь период боевых действий в Афганистане разделяют на четыре этапа.Первый: декабрь 1979г. - февраль 1980г. Он характеризуется - ввод Советских войск, размещение их по гарнизонам, организация охраны пунктов дислокации и объектов.Второй: март 1980г - апрель 1985г. Это ведение активных боевых действий, в том числе широкомасштабных. Работа по реорганизации и укреплению вооруженных сил Демократической Республики Афганистан.Третий: апрель 1985г. - январь 1987г. Переход от активных действий преимущественно к поддержке афганских войск советской авиацией, артиллерией и саперными подразделениями. Оказание помощи в развитии вооруженных сил ДРА. Частичный вывод Советских войск с территории Афганистан.Четвертый: январь 1987г. - февраль 1989г. Участие Советских войск в проведении афганским руководством политики национального примирения. Подготовка Советских войск к выводу и полный их вывод. ВЫВОДЫ. Вывод 1. Наиболее перспективным и рациональным был настойчивый поиск путей политического урегулирования внутренних и внешнеафганских проблем.Вывод 2. В начале 80-х годов в отношении к Афганистану наиболее реальным было не стремиться создать себе послушное социалистическое государство, а как были склонны США, Пакистан, Индия, страны Запада, создание нейтрального государства.Вывод 3. В интересах безопасности России необходимо налаживать отношение с мусульманским миром. Ибо в 21 веке Ислам приобретет огромное значение и становится одним из решающих факторов, определяющих развитие международных отношений.Вывод 4. Ввод Советских войск на территорию Афганистана был крайне нецелесообразной авантюрой. Так как надо уже было вводить крупные силы, чтобы закрыть границу с Пакистаном и Ираном. Советское руководство не имело четкой цели, определенного замысла действий. Ибо 40 Армии не была поставлена конкретная задача: что делать, и какие боевые задачи выполнять, т.е. не было определенной военно-политической цели и конкретной задачи.Вывод 5. Во всем этом мраке остается лишь светлый образ Советского солдата и офицера, которые в Афганистане самоотверженно выполняли свой долг. Настоящий солдат, ни при каких обстоятельствах, иначе и поступать не может. Плачевныи итог - это людские потери, которые составили - 14 тыс. 45Т человек, в том числе Армия - 13.833, КГБ - 572, МВД - 28. Погибло более 300 военных советников. Санитарные потери составили 49.983 человек, стали инвалидами - 6.669 человек, пропало без вести - 330 человек.Вывод 6. Наши командиры всех рангов тактического звена имели слабые знания и навыки в организации боя в горных и ночных условиях, а именно: а). неумение организовать разведку и огневое поражение противника;б). элементы обмана и введение противника в заблуждение (операция Карата-Шеван).в). организация взаимодействия с приданными и поддерживающими подразделениями (в 101 мсп был оборудован макет местности Герата).г). слабые знания по применению техники и вооружения.д). управление подразделениями в ходе боя.е). отсутствие реакции на изменения способов и тактики действий мятежников.Вывод 7. Низкая одиночная подготовка солдат, сержантов.(перемещение на поле боя, маскировка, выбор и оборудование позиции, использование приборов ночного видения и т.д.)Вывод 8. Необходимо готовить войска к ведению не только крупномасштабных действий (войне), а к «малым» и локальным войнам (Чечня, Косово, Абхазия).Вывод 9. Ход боевых действий в Афганистане, Югославии, Чечне показал, что международный терроризм способен вести диверсионно-террористическую войну и представляет реальную угрозу национальной безопасности любого государства.Вывод 10. Отсутствие глубокое понимание особенностей политической, социально- экономической и духовной жизни ДРА и подход к ней с европейскими мерками.Вывод 11. Советские воины на себе испытали мусульманский фанатизм афганцев. Исламские фундаменталисты резко активизировали пропагандистскую работу среди населения, используя новый лозунг- борьба против иностранных войск.Вывод 12. Военные, как всегда, оказались заложниками чужих ошибок. А после выполнения своей задачи - забыты государством.